Полеты по программе «Природа»
Предписанная нам для изучения программа «Природа» была разработана в то время, когда советская власть направляла и сельское хозяйство значительные денежные средства. В соответствии с положениями этой программы космонавты с орбиты должны были нести наблюдение, например, за сельскохозяйственными посевами, их ростом и созреванием на больших площадях. Кроме того, ими оценивалась величина реально засеянных полей в отличие от данных, которые поступали в сельскохозяйственную сводку по «докладам с мест». По виду растений с большой высоты выявлялись возможные их заболевания.
Другая часть наблюдений по программе «Природа» проводилась в интересах выявления мест в горах, опасных в отношении схода снежных лавин. Эти данные направлялись к гляциологам, постоянно контролировавшим обстановку в горных районах. Хорошо просматривались с орбиты и только что сошедшие свежие лавины с характерными для них так называемыми львиными лапами, спускавшимися по склонам в долины.
Для того чтобы приобрести определенный опыт в решении этих непростых вопросов, мы вылетали на «практические занятия» в различные регионы страны. Так, на Кубани под руководством инструктора мы с высоты полета нашего самолета осматривали поля здоровых зерновых культур, а затем отмечали, чем они отличаются от других полей, пораженных различными болезнями.
Изучение снежной обстановки проводили в горах Тянь-Шаня. В одной из таких экспедиций наш самолет приземлился на аэродроме Кант близ города Фрунзе. На следующий день на местном вертолете мы полетели посмотреть, как зарождаются снежные лавины и как они выглядят с высоты, уже сошедшие вниз, с их этими самыми «львиными лапами».
После выполнения задания наш вертолет сел на каком-то каменистом плато на высоте около 3000 метров. Здесь жил со своей многочисленной семьей и несколькими женами узбек гляциолог, он же по совместительству и метеоролог. Рядом со своим жилищем он держал большую пасеку пчел. О предстоявшем прилете гостей «хозяин гор» был, по-видимому, извещен, поскольку к нашему появлению стол был уже накрыт. Владелец пасеки щедро угостил нас зеленым чаем с великолепным горным медом. Мы тепло поблагодарили хозяина за прекрасное угощение и нежданно получили в подарок от него по баночке этого восхитительно пахнувшего меда. Помню, у меня дома этот презент был встречен с большим восторгом.
Вместе с тем после хлебосольного угощения взлет нашего вертолета оказался не слишком простым. «Железная стрекоза» никак не хотела отрываться от земли, поскольку мы находились на достаточно большой высоте и нагнетавшегося винтом разреженного воздуха никак не хватало для создания достаточной подъемной силы. К тому же эту картину усугублял сильно разогревшийся к середине дня воздух. Пилоту пришлось использовать так называемый самолетный метод набора высоты: вертолет, катясь на колесах, разогнался под горку, а потом над пропастью взлетел.
Испытание скафандра «Орлан»
В конце 1976 году мне было поручено провести так называемые конструкторские испытания нового, только что вводимого в космическую практику внекорабельной деятельности (ВКД) космонавтов скафандра «Орлан», изготовленного в КБ «Звезда» во главе с генеральным конструктором Севериным Г.И. Скафандр со всей его «начинкой», в принципе, представлял собой в миниатюре настоящий космический корабль, который приходилось, правда, носить на себе. В ранце этого скафандра располагалась вся совокупность агрегатов, обеспечивавших на какое-то время жизнедеятельность человека в открытом космосе. В состав «Орлана» входили: герметичный костюм, изолировавший космонавта от неприютного «внешнего мира», запас кислорода для дыхания, аппаратура, поглощавшая углекислоту, система терморегулирования, включавшая воздушные и водные потоки, система связи с космонавтом, оставшимся на борту КК, и «Землей», а также другие устройства. К этому прилагались еще специальный костюм водяного охлаждения (КВО), одевавшийся непосредственно на космонавта, и уже не раз упоминавшийся медицинский пояс со всевозможными датчиками, укреплявшимися на обнаженном теле. Герметичный костюм скафандра представлял собой алюминиевую кирасу, прикрывавшую грудь и спину, с приваренным к ней гермошлемом с остеклением. К этой жесткой части скафандра были герметично прикреплены мягкие рукава и штанины с обувью. Перчатки надевались и соединялись с манжетами рукавов в последнюю очередь. Сзади кирасы располагалась металлическая «дверь» с ранцем. С внутренней стороны двери размещались практически все агрегаты, необходимые для обеспечения жизнедеятельности космонавта. Кислород под давлением в 400 атмосфер хранился и паре двухлитровых баллонов (основном и резервном). Углекислота убиралась специальным литиевым поглотителем, патрон с которым помещался в струе вентилируемого воздуха. Охлаждение осуществлялось потоком воды, проходившим по водяной системе всего внутреннего объема и водяного костюма (КВО) космонавта. Запас воды пополнялся из четырехлитрового бачка, размещенного на двери внутри скафандра. Избыток тепла вместе с капельками влаги (конденсатом) сбрасывался в космос через керамический радиатор (сублиматор), расположенный с внешней стороны двери с ранцем. Через эту дверь космонавт, одетый в костюм водяного охлаждения и облаченный медицинским поясом с датчиками физиологического состояния, попадал в скафандр — сначала ноги, а потом все остальное. Этот процесс одевания космонавты назвали «входить в скафандр». Через радиогарнитуру, вделанную в головной убор, велась непрерывная связь с членом экипажа, остававшимся на борту КК, и наземным оператором. На первых скафандрах электропитание подавалось с борта космического корабля или станции по специальному кабелю (фалу), по нему же осуществлялся радиообмен и поступала телеметрия с датчиков аппаратуры и датчиков, наклеенных на теле космонавта. Таких фалов было два: один — короткий, 2,5 метра, второй — длинный, 20 метровый. С тем или другим фалом космонавт выходил в открытый космос и направлялся к намеченному месту работы. Этот фал, особенно длинный, доставлял массу неудобств. Его космонавт наматывал на специальное приспособление на груди скафандра и разматывал по мере перемещения. Впоследствии, на других модификациях скафандра фал был снят совсем (он стал резервным) и вместо него на скафандр сзади с внешней стороны под дверью ранца навешивались аккумулятор и радиостанция.
Замечу, что в результате проводившихся мною испытаний и во время реальной работы в космосе модернизация скафандра производилась практически непрерывно. На всех последующих скафандрах по сравнению с описываемым здесь было выполнено много всевозможных доработок, облегчавших пребывание космонавта и таком «миниатюрном КК» и работу его в открытом космосе. Теперь усовершенствованный скафандр называется «Орлан-ДМА».
Мое участие в первых испытаниях скафандра «Орлан» сводилось к тому, чтобы оценить надежность функционирования его оборудования и возможность комфортного пребыванию в нем с выполнением определенных, достаточно несложных работ. Сначала испытание проводилось в барокамере на базе КБ «Звезда» в Томилине. Скафандр, который весил порядка 80 килограммов, подвешивался внутри барокамеры на продольных рельсах через специальные блоки, с тем чтобы я не ощущал его тяжести и мог выполнять заданные мне продольные перемещения. Одетый в костюм водяного охлаждения, оклеенный медицинскими датчиками, с медицинским поясом, я «входил в скафандр», проверял работу всех агрегатов, налаживал связь с обслуживающим персоналом и закрывал дверь ранца. После проверки герметичности скафандра началась для создания «условий космоса» откачка воздуха из барокамеры с помощью мощных насосов. «Чистого вакуума» достигать не удавалось, но «высота» порядка 80—100 километров была обеспечена. Далее следовало выполнение намеченной программы испытания скафандра с «нагрузочными пробами» в виде хождения по ступенькам с различной интенсивностью. Нагрузка подразделялась на легкую, среднюю и тяжелую. Требовалось оценить подвижность и удобство «ношения» скафандра, а также выяснить эффективность работы аппаратуры жизнеобеспечения и адекватность ее реакции на изменявшуюся нагрузку на организм. Определялись также удобство и достаточность управляющих ручек и средств индикации, расположенных спереди как на приборном пульте с внешней стороны скафандра, так и на обечайке остекления гермошлема. По окончании этой работы мною как космонавтом-испытателем был написан отчет, в котором содержался ряд существенных замечаний, учтенных конструкторами сразу же или в дальнейших модификациях изделия.
Следующее испытание скафандра «Орлан» проводилось в феврале 1977 года в барокамере ЭУ-330 лаборатории, находящейся на территории аэродрома «Чкаловский». В барокамеру большого объема был помещен фрагмент реального шлюзового переходного отсека (ПХО) космической станции «Салют». В ПХО находилась вся аппаратура, обеспечивавшая проверку скафандра с вошедшим в него космонавтом, а также реальное шлюзование (стравливание воздуха) из этого отсека с открытием люка «в космос». Каждый цикл испытаний продолжался в течение пяти часов, которыми ограничивалось время активной работы литиевого патрона, обеспечивавшего поглощение углекислого газа из скафандра.
Заданная программа была отработана без особых замечаний. На разборе результатов испытания я обратил внимание группы сопровождения на ошибку, допущенную мной в процессе проведения десатурации организма (замены вдыхаемого воздуха на чистый кислород). Ошибка заключалась в том, что во время выполнения этой операции моя правая рука (внутренняя ее сторона) своей плечевой частью длительное время неподвижно покоилась на шарнирной обечайке рукава скафандра. Тем самым сосуды в этом месте оказались пережатыми, и часть вытеснявшегося азота осталась в моей правой руке. В результате у меня начались сильные боли в мышцах этой руки, и она порой переставала даже меня слушаться. Так вот, чтобы ничего подобного не случалось с другими космонавтами, мною было рекомендовано во время диссатурации держать все тело свободным или постоянно двигаться внутри скафандра, не допуская пережатия сосудов и застоя крови.
Надо сказать, что на всех космических станциях, находившихся тогда на орбите, работа экипажа, как правило, проводилась не только внутри самой станции, но и за ее пределами. Подобные операции с выходом в открытый космос стали называть внекорабельной деятельностью (ВКД). Эти работы планировались задолго до полета конкретного космического корабля, а потому в гидролаборатории (ГЛ) Центра подготовки космонавтов проводились специальные тренировки его экипажа. Но сначала весь объем работ выполнялся и отрабатывался инженерным составом специалистов ЦПК и Научно-производственного объединения (НПО) «Энергия» с временным замером длительности всех элементов операций. В этих предварительных проработках часто принимал участие и я в качестве космонавта-испытателя. Только после нас эти же включенные в план «внекорабельные» работы выполнялись готовившимся к полету экипажем. Если у кандидатов на полет что-то не получалось или возникали какие-либо существенные замечания, то тренировки повторялись.
Водный бассейн гидролаборатории, расположенный в огромном круглом здании, представляет собой гигантский цилиндр диаметром 25 метров и глубиной 12 метров. За чистотой и прозрачностью заполняющей его воды следит специальная служба. На водной поверхности бассейна помещается металлическая перфорированная платформа с набором на ней фрагментов отдельных отсеков станции, необходимых для данного эксперимента. Эта платформа вместе с находящимся на ней грузом на специальных цепях опускается в воду на заданную глубину.
При отработке внекорабельной деятельности экипаж входил в скафандры «Орлан» (в варианте для работы в воде), герметично закрывался в них, проверял связь друг с другом и с «Землей», а также функционирование всех жизненно необходимых агрегатов. В этих экспериментах воздух и вода для охлаждения подавались по специальным шлангам, радиосвязь осуществлялась по кабелю. Небольшой подъемный кран цеплял каждого вэкадэшника и опускал в воду. На глубине его принимала бригада водолазов в специальном снаряжении. Скафандры в воде «обезвешивались», то есть им с помощью специальных свинцовых грузов обеспечивалась нулевая плавучесть (не тонут, но и не всплывают). По готовности экипаж начинал работу по программе ВКД с замером отрезков времени каждой операции. Все эти временные данные по отдельным операциям записывались и учитывались затем в «Детальном плане...» группой планирования Главной оперативной группы управления (ГОГУ) при подготовке к реальному выходу в космос.
Обычно за день до такого выхода в космос для внекорабельной деятельности экипаж принимал так называемые солевые добавки, чтобы связать лишнюю жидкость в организме и не дать ей перейти в почки и мочевой пузырь. Это было необходимо, чтобы по причине желания сходить в туалет не пришлось прекращать операцию «выход». Правда, члены экипажа на всякий случай вставляли себе в плавки общеизвестные памперсы. Однако надо отметить, что никто из всех экипажей ни разу не воспользовался этой «аварийной» возможностью «облегчить свое состояние». Связано это с тем, что в условиях пребывания в ограниченном пространстве космического корабля является весьма проблематичным занятием избавиться потом при сушке скафандра от неприятного запаха, что непременно скажется при последующем использовании «космической одежды».
В Центре управления полетом работа по реальному ВКД планируется экипажу заблаговременно. Космонавты на космической станции заранее готовят все выносимое «за борт» оборудование, «консервируют» не нужную для этой операции бортовую аппаратуру, а также меняют свой распорядок дня, подстраивая его ко времени выхода. Порой но согласованию с Главной оперативной группой управления приходится переносить время отдыха и работы. Смена ГОГУ, готовясь к предстоящему выходу, проводит специальные тренировки экипажа по подгонке скафандров и проверке их работы. При этом замеряются также все медицинские параметры членов экипажа. В ЦУПе тренируется и сама смена, обращая особое внимание на наиболее сложные операции по шлюзованию и ВКД. Для обеспечения точного выполнения всех операций по «выходу» у экипажа на борту имеется соответствующая документация, по которой последовательно и неукоснительно должен действовать каждый космонавт. Дежурная смена ГОГУ пунктуально следит за всеми действиями экипажа в зонах связи или «берет квитанцию» о проделанной работе, если что-то было выполнено экипажем вне зоны связи.
В течение многих лет меня, как представителя отряда космонавтов ЦПК, первым испытавшего на себе новый скафандр «Орлан» и принимавшего участие практически во всех тренировках экипажей в гидролаборатории, всегда ставили в смену ГОГУ, которая непосредственно проводила операции космонавтов для выполнения ВКД. Я вместе со специалистами по скафандрам из КБ «Звезда» и ЦПК постоянно находился на связи с экипажем как при подготовке скафандров к выходу, так и при шлюзовании отсеков станции. При выполнении операций непосредственно по ВКД (после выхода космонавтов в космос) на связи обычно работал специалист НПО «Энергия», также проводивший все тренировки экипажа в гидролаборатории.
Отмечу, что первый выход в новых скафандрах «Орлан» был сделан в декабре 1977 года экипажем в составе Романенко Ю.В. и Гречко Г.М, которые в соответствии с планом ВКД проверили коническую часть стыковочного узла переходного отсека станции на отсутствие повреждений после неудачной стыковки в октябре 1977 года предыдущего экипажа в составе Коваленка В.В. и Рюмина В.В. Все последующие выходы в открытый космос (за редким исключением) проводились с моим участием. Даже сейчас, когда я давно уже нахожусь на пенсии и не работаю в ЦУПе, меня все равно приглашают на подобные мероприятия, видимо, в качестве доброго талисмана.