А ЗАВТРА СНОВА БУДЕТ БОЙ

ПЕРВАЯ ТЕХНИКА

Под теплыми апрельскими дождями степь быстро покрывается желто-зеленым ковром. Это зацветают солнечного цвета подснежники. Дети называют их бузликами. Очищенные от коричневой чешуи сладкие луковички бузликов были лакомством для мальчишек и девчонок: сахара в те военные годы они почти не видели. Ватагами уходили они далеко в степь за бузликами. Заботливый Витя не забывал принести пригоршню сладких луковиц и мне.
В жаркие дни ребят манил своей прохладой синий Илек. Ходили слухи, что в омуте возле водокачки водятся огромные сомы. Они могли утащить в глубину даже взрослых утят. Но именно сюда приходили ребята купаться.
Лето в Казахстане сухое. Огороды у всех поливные. У нас на огороде стоял старый, списанный движок. Еще до войны отец купил его в МТС, привез и поставил на огород. Работал движок на мазуте. С помощью ремней приводил в действие насос, а последний по земляным «вадам» подавал воду на огороды. Это была первая техника, с которой брату в детстве пришлось иметь дело.
Пройдут годы, и Виктор вспомнит:
«Я вообще технику любил с детства. В младших классах ремонтировал поливные сооружения на огородах. Помогали с ребятами чинить движок, насос, привод. А нет-нет и самостоятельно доверяли провести этот ремонт. В старших классах начал читать технические книги».
Учился Витя хорошо, и мама купила ему юношеский спортивный велосипед. В то время такие велосипеды были большой редкостью, и Витя выглядел в глазах товарищей настоящим счастливцем. Но недолго длилась их зависть. Вскоре и они катались по улице на этом велосипеде. Витя всегда и всем делился с друзьями.
В заботах, как обычно, пролетало незаметно лето. После недолгой «золотой осени» наступала морозная зима. Первое удовольствие детей в эту пору — санки. Но у двух Вить, нашего и Самохвалова, санки были не совсем обычные — самодельные, с рулевым управлением. Полозьями в них служили старые «снегурки».
Каждый день, случалось даже в сильный мороз или буран, Витя отправлялся на санках за водой к колонке, стоявшей в конце улицы. Привезет ведро воды, поставит на лавку на кухне, снимет варежки и отогревает дыханием озябшие руки. Потом берет другое ведро — и снова в путь! Затем с другом Самохваловым шли к химкомбинату, где скапливались горы шлака, набрать ведерко непрогоревшего угля. Бурьян, который дедушка заготавливал на зиму, быстро прогорал в печи, и она так же быстро остывала. А от углей печь сохраняла тепло до утра. Привезут ребята ведерко шлака и снова идут — теперь уже для Самохваловых.
Ребята во всем помогали старикам и никогда не увиливали от нелегкой работы. Носить ведра с водой было тяжело, да и не очень весело, зато физическую закалку получил Виктор в детстве отличную.
Из детских моих впечатлений навсегда врезались в память нежная забота и терпеливое внимание брата. Помню такой случай.
Был какой-то праздник. Вечером у нас собрались гости, мамины подруги. Витя куда-то ушел с другом, а я играла на кухне. Бабушка готовила угощение на стол, ей было не до меня. Тряпичная кукла, глиняная утка с разбитым носом и самодельный красный мяч, который дедушка скатал из линялой шерсти коровы, мне уже изрядно надоели. А на кухне было много незнакомых интересных вещей. Мое внимание привлекла связка красного перца, висевшая над столом. Я встала на табурет, дотянулась до связки и оторвала один перец. Покрутила его в руках, рассмотрела, но и это занятие мне скоро надоело. Захотелось спать, и я, зевая, стала кулачками тереть глаза. Тут же почувствовала резкое жжение, словно кто-то бросил в глаза горсть песку. От боли я заплакала и с еще большим усердием стала тереть их. Боль усилилась. На мое счастье, на кухню зашли Шурик и Витя.
— Что с тобой? — бросился ко мне брат, испуганно отрывая мои руки от красного заплаканного лица.
— Да она, наверное, глаза перцем натерла, — догадался Шурик.
Витя мигом подвел меня к ведру с водой, умыл, вытер лицо полотенцем, ласково приговаривая:
— Не плачь, Галочка, не надо, я тебе сказку расскажу.
Посадил меня рядом с собой на бабушкину кровать, обнял и стал рассказывать сказку. Сказка была знакомая — про курочку Рябу. Сначала я слушала невнимательно, мне по-прежнему хотелось плакать от резкой боли в глазах, но брат рассказывал интересно, и я сдерживала себя, только всхлипывала. Мне стало жаль, что сказка быстро кончилась, и я попросила брата:
— Вить, расскажи мне еще одну сказку.
— Хорошо, только ты больше не будешь плакать?
— Не буду…
Из комнаты, где сидели гости, послышалась песня. Голос был чистый и высокий. Пела мама. Несколько голосов сразу подхватили песню:

   Он шел в бой так гордо и отважно,
   Он не знал преграды на пути
   И не думал здесь, под Старой Руссой,
   Смерть себе внезапную найти.

Я знала, когда мама поет эту песню, у нее по щекам катятся слезы. Мне опять захотелось плакать. Но пережитые волнения утомили меня, и я уснула у брата на руках.


* * *

Война приближалась к концу.
Услышав по радио об очередной победе Красной Армии, Витя бежал к Самохваловым. Друзья забирались на крышу сарая и веселым пронзительным свистом поднимали в небо легкую стаю сизокрылых турманов. Ребята ликовали. Это был их салют очередному освобожденному городу.
Однажды майским солнечным утром к нам прибежал Витя Самохвалов. На его бледном от волнения лице отчетливо проступили коричневые точки веснушек. Еще с порога он крикнул:
— Витя, победа! Война кончилась!.. Брат стремительно поднялся из-за стола:
— Правда?! Откуда ты узнал?
— Честное пионерское! Сам сейчас по радио слышал… Бежим скорее голубей пускать!
Победа!.. Я помню, в этот день мама и бабушка плакали. Наши соседи ждали возвращения с войны отца, мужа или брата. Нам война не оставила такой надежды. Но сердце не хотело мириться с утратой. Всю вой ну мама надеялась, что отец вернется, пусть раненый пусть инвалидом. Может, он, выходя из окружения, по пал в партизанский отряд. Мало ли что на войне бывает! Случалось, что и другим приходили похоронки, а боец оказывался живым. И каждый день мама ждала от отца весточки.
Но вот и война кончилась. И мама, наконец, убедилась, что извещение о гибели отца — суровая правда.

Далее…