7—11 февраля 1990 года — день 309—313-й
по космическому календарю.
Ленинск, космодром Байконур.
В КОСМИЧЕСКУЮ КОМИССИЮ СЖ СССР СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
Довожу до вашего сведения, что с 7 по 11 февраля с. г. съемочная группа студии «Укртелефильм», снимающая по заданию Космической комиссии полнометражный документальный фильм «Шаг к космодрому» о подготовке и полете в космос первого советского журналиста, находилась в командировке на космодроме Байконур.
Мы улетали туда с чистой совестью. Получено «добро» министра общего машиностроения О. Н. Шишкина, директора Главкосмоса А. И. Дунаева, военного ведомства, представленного генерал-полковником В. Л. Ивановым. Но уже в аэропорту Ленинска, уточняя программу пребывания, представители режима наносят нам первый нокаут.
— Я получил телеграмму от генерал-полковника Иванова, состоящую из четырех слов: «Допустить киногруппу на старт». И все. — Сказал, как отрубил, капитан В. И. Лесников.
— А сборочные цехи «Бурана»?
— Нет.
— А пресс-конференция?
— Нет.
— А вывоз ракетоносителя?
— Нет.
— Как нет? Но ведь последние точно входят в цикл стартовых мероприятий, — попытался я доказать.
— Не знаю.
— Ну тогда свяжите меня с руководством космодрома.
— Нет команды.
Честно говоря, я опешил. Какой команды? От кого? И какая нужна команда, чтобы доложить начальству Байконура просьбу о встрече со съемочной группой.
Пробую обратиться к руководству межведомственного пресс-центра. Рассказываю о том, что мы снимаем безвозмездный фильм для проекта «Космос — детям», о чем на днях сообщал ТАСС. Прошу помощи.
— Отстаньте, — слышу в ответ. — У нас своих проблем хватает. И плевали (слово «плевали» адаптировано мною в некое подобие литературного) мы на проект, на детей и на вас — журналистов.
Выхожу на улицу, ведь в гостинице «Южная», в которую поселили нашу группу в составе семи человек, не посидишь. С потолка капает, краской воняет, холодно — идет ремонт. Буфета нет. Телефона тоже.
Иду в штаб. Прошу переселить группу в «Центральную», где живут все без исключения представители средств массовой информации нашей необъятной Родины, кроме нас семерых.
— Нет команды ,— вновь опускает меня на грешную землю капитан Лесников.
— А где нам питаться?
— Не знаю.
— Но ведь питаются централизованно, за что же нам такая немилость?
— Не знаю.
— Будете отвечать, — взрываюсь я. — Вот напишу о вас в «Правду» — все сразу узнаете, причем раз и навсегда.
— Ладно, — добреет капитан, — будете питаться, где и все. Но машины возить вас у меня нет. Пешком ходить придется.
Прикидываю. 30 минут ходьбы от «Южной» до «Центральной». 30 — обратно. Завтрак, обед, ужин. На улице — минус 27 по Цельсию. Ну, что ж, спасибо, капитан, свежим воздухом вы нас обеспечили точно.
К счастью, встречаю добрейшего Гумара Гибадулина, одного из руководителей пресс-группы. Кланяюсь в ножки. Склоненная голова помогает — меня и еще двух членов группы переводят в главные пенаты. Ликую. Но недолго. Ведь группа теперь разорвана на две части. Впрочем, грустить нет времени— вновь пора на поклон, за транспортом. «Вы богатые, — слышу в ответ, — о вас ТАСС пишет. А мы — бедные. Берите такси».
Интересно, где взять сразу три таксомотора (а именно столько нужно для перевозки устаревшей телевизионной техники) в 5 часов утра в семидесятитысячном Ленинске, насчитывающем всего 27 машин с черными ромбиками. И как проехать в них на закрытые-перекрытые объекты?
Делюсь сомнениями с представителями режима. «Отстаньте, — отмахиваются, как от надоедливой мухи. — Вот японцы снимать фильм приехали! Платят нам по две тысячи долларов за каждого человека. А вы?»
Молчу, сраженный столь веским аргументом. Мы, конечно, не японцы. Куда нам до них. Ведь советская смета на всю поездку нам тысячу выделила. И не на одного, а на семерых. Причем не сводящими с ума долларами, а деревянными рублями. Правда, и живем мы не в трехкомнатных люксах, и внимания к нам поменьше, чем к заокеанским гостям. Вот, смилостивившись наконец, дали старенький пазик на две съемки из четырех — счастливы. И уже не замечаем, гордые за «серпастый, молоткастый», японских коллег на сверкающем «Икарусе». Вот поговорить с космонавтами разрешили. Ну, скажите, разве важно в этой ситуации, что пустили последними, когда все лучшие места заняли вальяжные профессионалы из Ти-би-эс, — понимаем: они за валюту, а мы бесплатно.
— Представители ЦТ, «Правды», «Известий», ТАСС, «Комсомолки» и других изданий — заканчивайте, уже минут 40 глаголите, а космонавтам надо отдыхать, — просит руководитель Центра подготовки имени Юрия Гагарина генерал-лейтенант Шаталов.
Быстренько закругляемся. А японцы? Они... остаются. Им отдельно поговорить нужно. Без свидетелей. Их не торопят, видно, чудодейственные зеленые бумажки заменят отдых перед стартом даже космонавтам.
Утром, 11 февраля, отправляемся на НП. Вместе с нами в автобусе 30 жен и детей работников режима. Интересуюсь у сопровождающего майора, есть ли у них какие-то специальные пропуска.
— У наших близких — изумляется он. — Вы, что... Если уже женам не доверять...
Вздыхаю. Жалею, что не могу быть тоже чьей-то женой, чтобы не выбивать для себя и других членов съемочной группы три месяца пропуска, дающие право снять этот необычный для отечественной журналистики старт.
Звучит доклад экипажа о готовности к полету, и серебристый автобус с надписью на борту «Звездный — Байконур» трогается в путь. Последние два километра по матушке Земле перед дальней командировкой. Гранитный космонавт на стене монтажно-испытательного комплекса, где проходила проверка скафандров на герметичность, машет вслед ребятам рукой. Шестьдесят восьмой советский космонавт Александр Баландин и его опытный командир Анатолий Соловьев отправляются на работу.
Взлетает ракета. Волнуемся. Аплодируем, услышав, что вышла она на орбиту. Рядом сопереживают американские астронавты. Готовятся дать нам интервью. Нам, но не японцам — это их категорическое условие. Шепчутся руководители космодрома. Натянуто улыбается космонавт номер два Герман Титов, сообщая новость: интервью не будет, потому как неудобно обижать японскую телегруппу. Они ведь — это...
Что «это» — понять нетрудно. Они деньги платили. Так пусть уж лучше никто интервью не получит.
Чертыхаясь, садимся в машины. За окнами плывет, поражая нищетой, город Ленинск, нищетой улиц и черствостью душ некоторых руководителей космодрома, потрясающим безразличием к соотечественникам. И хочется сказать товарищам из Байконура: отправляйтесь-ка вы, друзья, в Мирный, откуда тоже стартуют в космос ракеты. Поучитесь гостеприимству и умению видеть перед собой людей у командования космодрома в Плесецке — генерал-лейтенанта И. И. Алейника и генерал-майора Б. Н. Морозова. С ними работать — одно удовольствие. Да и городок у них, хотя и не лишен общесоюзных проблем, чистый и ухоженный на загляденье. А в Ленинске даже памятник ракете «Союз» снять непросто из-за многочисленных «автографов» местных острословов. Может,- из японских тысяч найдется пара долларов на банку с краской, чтобы закрасить хотя бы нецензурные слова. Это, кстати, избавит местную милицию от необходимости закрывать монумент грудью, мешая киносъемкам.
И в заключение вношу одно существенное предложение в Космическую комиссию СЖ СССР. Раз уж руководители наших космических ведомств так любят деньги, требуя их даже в ЦУПе с фильма, снимающегося безвозмездно для проекта «Космос — детям» (1000 рублей в день), прикрываясь, как щитом, хозрасчетом, то почему бы газетам и ТВ нашей страны тоже не подружиться с этим понятием. Хотят увидеть в Главкосмосе заметку о старте ракеты — пусть платят тысячу за строчку. Биографию космонавтов — две тысячи, репортаж из ЦУПа —три тысячи. И не рублями, а валютой.
...Не понравился мне Байконур. Огорчил. И единственным откровением были слова пять раз побывавшего в космосе Владимира Джанибекова, набранные крупным шрифтом в одном из залов местного музея: «Сомневайся и верь! Этой формулы нет в учебниках, но без нее не решить ни одной задачи в жизни. Сомневайся, что все острова, звезды и законы уже открыты. И верь, что тебе предстоит их открыть».
Я — оптимист. И я верю. Верю, что со временем мне доведется открыть другой космодром, ласковый и зовущий, увидеть новых, сердечных людей, с которыми просто судьба не свела в этот раз на многочисленных космических тропках, но которые обязательно отзовутся и придут, как волшебники из сказки, ил помощь перед лелеянной мною в мечтах звездной журналистской командировкой.