9 января 1990 года — день 280-й
по космическому календарю.
Москва, ИМБП МЗ СССР.
Нас жалеют, и мы бесстыдно кутаемся в одеяла до половины двенадцатого. Потом один за другим суем головы под кран с холодной водой и возвращаемся в комнату с раскалывающимися от бессонной ночи головами.
Врачи с сомнением смотрят нам вслед — ну и пациентов бог послал. Наконец Лариса Михайловна Филатова, глядя на наши кислые физиономии, выносит вердикт: пробы на сегодня отменяются. Все до одной. Можем приходить в себя. Но завтра... Завтра она нам обещает полную программу, с ускорением.
Лариса Михайловна недовольна. Неужели мы действительно так глупы, что не понимаем всю серьезность грядущих испытаний, которые преодолевает по статистике один из сотни закаленных военных летчиков и хорошо подготовленных бортинженеров. — Кстати, — напоминает Лариса Михайловна,— вас всего 22 человека. До этой самой сотни, прямо сказать, далековато.
Мы понимаем, все это для острастки. Сердиться Лариса Михайловна совсем не умеет. Она сейчас похожа на мать, у которой заболели непослушные дети. Советы следуют один за другим: и как лучше восстановить силы, и сколько погулять, и чем заняться.
Впрочем, чем заняться, мы уже знаем — будем знакомиться с творческими работами коллег, присланными на космический конкурс и признанными лучшими из лучших. Кто они — наши друзья — соперники, чем живут и дышат, что заставило их пуститься в этот сложный и длинный путь по дорогам космического лабиринта, который выведет на Млечный Путь лишь одного? Эти и другие вопросы не могут не волновать нас четверых, первыми из всего журналистского экипажа очутившихся на этом медицинском острове.
«Мне повезло! Ничего не надо придумывать,— признается правдист Никита Барашев. — Ответ на этот вопрос был готов еще двадцать восемь лет назад. Да, не удивляйтесь. Мне было всего шесть лет, но именно тогда Юрий Алексеевич Гагарин подарил нам с младшим братом свою фотографию с надписью: «Будущим космическим репортерам Никите и Ромке Барашевым от первого космонавта. 30 апреля 1961 года». Как видите, запись сделана на восемнадцатый день после полета. Я никогда не хвастал этим фактом, но сейчас, когда встал вопрос о путешествии к звездам, промолчать не имею права. Ведь это — наказ Гагарина».
«Передо мной бумага, датированная летом 1982 года. Апогей застоя, самодовольная безмятежность. И все же теплится предвидение. Бумага адресована тогдашнему председателю Гостелерадио СССР, но, по-моему, так до него и не дошедшая. Суть предложения — направить в космос советского тележурналиста. «Включение в состав третьего поколения советских космонавтов одного-двух, а в ближайшей перспективе и более журналистов желательно со знанием нескольких иностранных языков, удачно дополнило бы советскую космическую программу... Космонавт-обозреватель на всех стадиях подготовки и осуществления полета взял бы на себя такие функции, которые невозможно передать летчику-космонавту, и, что самое главное, продолжил бы во все возрастающем объеме свою работу и в послеполетный период». «Глас вопиющего» тогда не был услышан. И вот первым журналистом, отправляющимся в космос на советском корабле, будет сотрудник японской телекомпании. Обидно? Нет, скорее закономерно. Как было точно подмечено уже в стародавние времена, Россия — единственная страна, где иностранцев уважают больше собственных граждан... В прошлом году мне довелось быть автором телемоста Москва — Токио, который мы делали с коллегами из Ти-би-эс. Скажу честно, что хотел бы полететь в космос, но не только, чтобы продолжить опыт общения с японцами, а сделать телевизионный космический мост той дорогой, по которой наши мальчишки направляют свою мечту в завтрашний день космонавтики...»
За этим монологом — Николай Луценко, много лет проработавший собственным корреспондентом советского телевидения в Японии, а ныне — президент первой нашей общественной телекомпании «Ника-ТВ».
«Я считаю, что прямой телевизионный мост с инвалидами, малообеспеченными семьями и пенсионерами, с искалеченными воинами-афганцами через станцию «Мир» привлечет к их бедам гораздо больше внимания, чем вся пресса, какая была до сих пор... Журналисту, находящемуся на станции, придется отказаться от сна: столько там будет работы... Я хочу полететь в космос потому, что благодаря своей работе, вижу и знаю социальные проблемы, которые по-журналистски можно решить только с высокой орбиты «Мира»...
Это уже строки, принадлежащие одному из нас — специальному корреспонденту ТАСС по ракетно-космической тематике Андрею Филиппову. Андрей, кстати, закончил электронный факультет Лесотехнического института, того самого, который дал диплом и космонавту Валерию Рюмину. Успел поработать в Центре управления полетом и пришел в журналистику с прочным запасом знаний и убежденности в каждом написанном слове. «За двадцать лет профессиональной работы мне приходилось много раз брать интервью с «колес»: в поездах, в самолетах, под водой, под куполом парашюта, у артиста, умершего и воскресшего на сцене, у академика, рабочих, космонавтов... Но как-то особенно не задумывался, что испытывает интервьюируемый. Теперь, оставшись один на один с самим собой, чувствую безмерное напряжение и ответственность за каждое слово...» Это — кандидат из ленинградской молодежной «Смены» Виктор Шурлыгин, репортер, летчик, отец пятерых детей...
«Идет подсчет космических расходов. Дорого! И уж совсем некстати кажется на борту орбитальной станции журналист. Ой, да там ли мы считаем? Кто подсчитает убытки от упрямо работающих убыточных предприятий? Кто точно подсчитал потери от Чернобыльской катастрофы, гибели судов и пассажирских поездов. Насколько вывернул наши карманы Афганистан — тоже не знаем... Не думаю, что журналист помешает на борту станции. Вряд ли его полет сильно ударит по государству. Важно другое: он должен быть максимально полезным. Американцы поняли проблему раньше нас, Криста Маколифф собиралась на орбиту ради подрастающего поколения. Не дошла... Эстафету должен подхватить репортер...» Голос из Казахстана, откуда стремится в полет Валерий Савин, корреспондент «Индустриальной Караганды», парашютист, альпинист, горнолыжник, автор туристских песен.
«После «отставки» журналистов в конце 60-х годов несколько сот сотрудников научных, учебных и производственных организаций прошли медицинское обследование для отбора в отряд будущих космонавтов. Признанные годными три кандидата (математик, океанолог и геофизик-географ) были одобрены ученым советом Института космических исследований АН СССР. Несколько лет проходили они ежеквартально медицинские обследования и годовые переосвидетельствования, участвовали в летних и зимних сборах и... Так и не были зачислены в отряд космонавтов. Я дольше двух моих коллег держался в этой крайне неопределенной ситуации. Только в конце семидесятых, после очередного годового переосвидетельствования, все же оставил затею космического полета. Было очевидно, что на борту советских космических аппаратов не скоро найдется место для научных сотрудников. Как журналисты, так и научные специалисты (по жаргону тех лет «академики») были вытеснены из состава «спецконтингента». Цель данного письма — принять участие в вашем конкурсе...»
Такие братские чувства испытал к журналистскому конкурсу ленинградец Гурген Иванян, ученый и внештатный корреспондент Армянского телеграфного агентства...
«Да неужели не сумеем мы заработать столько же валюты, умело продав за рубеж репортажи нашего журналиста из космоса, его снимки, будущие статьи, книги? Можно продавать место на нашем космическом корабле первому врачу, повару, парикмахеру и т. д. из другой страны, но журналисту — ни под каким предлогом! Ведь ему в силу профессии дана возможность говорить с любым человеком планеты! О чем говорить — неужели это безразлично Главкосмосу?» — вопрошает из Владивостока собственный корреспондент «Литературной газеты» Валерий Шаров, эрудированнейший, смелый газетчик, биолог по второму образованию, имеющий стаж научной работы и публикации в научных изданиях...
«Я могу потерпеть без необходимого — сварить, скажем, обед без мяса, пить чай без сахара, ходить в мороз без теплого пальто, починить водопроводный кран без резиновой прокладки... Жизнь обучила этим маленьким хитростям... Но я не могу без лишнего. Без лишних вопросов, лишних забот... А не потому ли мы так скудно живем, что многие вопросы долгое время не задавали себе и другим? Так много дел на Земле, что хватит не на одну человеческую жизнь, а я хочу в космос. Там — самое передовое, что у нас пока есть. Там — попытка ответить на вопросы уже завтрашнего дня. Это наш прорыв в будущее через наши лишения...» — считает Светлана Омельченко, миловидная молодая женщина, много летающая на самолетах, потому что работает в газете Аэрофлота «Воздушный транспорт».
«Знаю, что мое письмо не опубликуете, но убедительно прошу ответить на один вопрос. Кому нужна эта профанация с космическим конкурсом? Ведь уже давно решено, кто войдет в группу подготовки. А войдут туда, я уверен, различного рода «сынки» и т.д., но уж никак не дети рабочих и крестьян».
Суровый командирский голос офицера-североморца Валерия Громака, работника газеты «На страже Заполярья». Что ж, чтобы проверить всю подноготную конкурса и решение жюри, ему самому придется поучаствовать в борьбе... «...Выполняя полеты в истребительных, штурмовых, военно-транспортных и бомбардировочных частях ВВС, показал высокие профессиональные знания, настойчивость, уверенность, хорошую физическую выносливость. Летать любит, летную нагрузку переносит легко, перерывы в летной работе на качестве не сказываются, летает легко и уверенно. Имеет спортивный разряд по борьбе самбо. Учитывая, что Сергей Александрович может не только летать, но и хорошо писать и снимать, мы рекомендуем его для подготовки к космическому полету».
Это не из характеристики военного летчика. А из рекомендации, которую они, военные летчики, дают вот этому неторопливому, спокойному русоволосому парню — фотокорреспонденту журнала «Авиация и космонавтика» Сергею Скрынникову. Вот что такое авторитет, завоеванный в воздухе...
«Вся моя жизнь была подготовкой к космическому полету — полету с пером в руке. Я родился в Джезказгане, в сотне километров от космодрома Байконур... Мечта глянуть за атмосферу привела меня из сибирского поселка, где кончил школу, в МВТУ имени Баумана... Заявление в отряд, с которым пришел к Генеральному конструктору Валентину Глушко, отразило ступеньки моей «космической лестницы». К полетам систематически готовлюсь с 1984 года. Изучил соответствующие изделия. В составе группы инженеров-испытателей успешно прошел медицинскую комиссию Института медико-биологических проблем...» Это признание человека, сидящего сейчас напротив меня, который почти готов лететь и бортинженером. Энергичный парень, Сергей Жуков был и комсомольским лидером «бауманки», и инженером космической техники; перестройка же выдвинула его на передний край современной политики — в экономическую публицистику. Он — редактор журнала «Экономика и техника».
«Я хочу полететь в космос потому, что он существует...» Короче не скажешь, а краткость — сестра настоящего таланта. Им, как никто, обладает Ярослав Голованов, автор множества книг и статей о советской и мировой космонавтике. Ветерану пера 58 лет, но и он решил помериться силами с молодой порослью. Нам нравится большинство писем. В них, как верно подмечает Серега Жуков, глубинная любовь к космосу, которую «нельзя объяснить и от которой немыслимо отказаться». В них — жажда познания, искренность, вера. Много позже на мой вопрос, почему он хочет лететь в космос, редактор отдела информации «Правды», долгие годы возглавлявший революционный «Собеседник», Владимир Снегирев, кстати, ходивший вместе с Дмитрием Шпаро через пролив Лонга и награжденный орденом Красной Звезды за Афганистан, скажет: «Это вопрос не по адресу. Я не понимаю, как может журналист, у которого руки и ноги целы, не участвовать в конкурсе, пройти мимо возможности исследовать самую из пиковых ситуаций, в которой оказываются люди».
Я тоже этого не понимаю и сейчас вместе с ребятами загадываю только одно желание: сбыться бы полету, мечте многих поколений. И не важно, кто именно полетит на орбиту. Главное — он будет публицистом.
А посему мы решаем написать наш Манифест. Пусть зовет он к объединению душ, пусть сурово осудит того, кто, на мгновение забывшись, порадуется неудаче товарища, пусть будет нашим завещанием следующим кандидатам, если случится так, что до их прихода наша комната полностью опустеет. Итак,
МАНИФЕСТ КОСМИЧЕСКИХ ЖУРНАЛИСТОВ
Пора объединения. У нашей многострадальной страны слишком много тяжких проблем. Время не искать, а находить, как провозглашал в другую смутную эпоху великий Леонардо. Для строительства, для возрождения надо не соперничать, а сотрудничать, находя пути друг к другу, стараясь понять каждого, кто хочет Отчизне тепла и света, обнимая своим сердцем и разумом сограждан, ощущая себя их соратником.
Мы нуждаемся в объединительных идеях! Духовники прошлого, осмелившиеся представить себе встающую из-под татарского гнета Русь, нашли объединительные слова: Христос и община. Сейчас, на исходе второго тысячелетия от рождества Христова, понеся неисчислимые бедствия и жертвы, Родина наша который раз должна вставать на ноги.
Мы нуждаемся в национальной гордости, мы устали от пережевывания проблем. Как хотелось бы каждому ощутить вдруг себя частицей великого народа, сплотиться для одной общей вдохновляющей цели.
Страна с сомнением наблюдает за космическим конкурсом журналистов. Что принесет обществу орбитальный полет репортера? Не станет ли он развлечением за казенный счет? Не передерутся ли русские и казахские публицисты, представители Прибалтики и Украины, не зазвенят ли, пронзая друг друга, гражданские и военные перья? Не начнется ли давка у космического экспресса, в которой пострадают все — центральные газеты и журналы, районки, молодежки и дивизионки?
Не знаем, кому как, а нам видится совсем иное. Мы видим, как парус образовательных телепрограмм наполняется солнечным свежим ветром идей, как вырастает, словно храм, детский космический лагерь, как разворачивается с нашей помощью производство чудо-препаратов на международном биологическом модуле. Полет ассоциируется у нас с увлекательной «Газетой странствий», основанной в космосе и продолжающей жизнь в новых земных и вселенских экспедициях. С яркой и необычной рекламой изделий и технологий, отражающей мастерство и предприимчивость жителей планеты. В ушах наших звучат взволнованные репортажи о космическом труде, несущем в себе культуру многих отраслей человеческого знания и зачатки будущей жизни коренных жителей Вселенной. Мы ласкаем мысленным взором сверхчистые лекарства и уникальные материалы, доставленные журналистом с орбиты. Какой курьер по особым поручениям не позавидует этому!
Мы не сторонние наблюдатели в нашей стране, не пришельцы из иных миров. Наши сердца наполнены болью безвинно зараженных СПИДом киевских студентов, наши желудки привыкли к той же грубой пище, что стынет на столе кемеровского горняка. Но мы без боязни говорим о том, что отличает нас от многих наших сограждан: думая о сегодняшнем дне, мы напряженно всматриваемся вдаль. Мы знаем, что Отчизна не обойдется не только без хлеба, но и без школ, без научных исследований и космических программ. Более того - через науку и через космос мы скорее добудем себе «горы хлеба и бездну могущества», как говорил мудрый Циолковский.
Мы должны накормить себя, мы должны одеть наших жен и обучить наших детей. Но это не может стать единственной целью нашего бесконечно талантливого народа. Возрождение культуры, исправление политической системы, становление высокого научно-технического уровня — все это невозможно без объединительных идей. Космос может стать одной из них. Он — возвращение в мировое человеческое сообщество, чистота и здоровье планеты.
Мы, журналисты, собравшиеся под девизом космического конкурса, глубоко взволнованы этими мыслями и вопросами. Мы понимаем, что наш конкурс и предстоящий космический полет кого-то из нас — один из шагов по пути объединения, один из грузиков на чашу гуманности, добра, открытости и взаимосвязанности мира. Таким шагом, таким грузиком становится каждый космический полет землян, потому что он развивает мир, делает его сильнее и взаимосвязаннее.
Журналист — посол по особым поручениям мира, добра и справедливости. На него выпадает почетная и весьма ответственная миссия. Он должен сделать так, чтобы после полета мир стал чуточку добрее и связаннее невидимыми человеческими нитями. Может показаться, что мы берем на себя слишком много. Но Космос — невиданный усилитель наших дел, мыслей и чувств. То, что делает человек за пределами земной атмосферы и земного притяжения, отражается на мыслях и жизни миллионов людей, пославших его ввысь.
Каждый полет становится делом рук и ума больших групп единомышленников. Для того, чтобы наш полет стал таким, каким мы его себе представляем, мы должны стать одним целым. Пусть Космическая комиссия выдвинет из наших рядов достойнейшего. Мы вложим в его действия и репортажи наши объединенные мысли и мечты, деловые предложения, прогнозы, уроки, талант, нашу идущую из самих глубин сознания любовь к Космосу, Земле и их живым детям.
Все больше на планете людей, которые с томящейся, мучительной радостью, порой со смущением, открывают в себе космическое сознание, начинают мыслить масштабами всего человечества. Это прекрасно и естественно - ведь космическое назначение человека заложено уже самим фактом его рождения. Каждый камень, как говорили индусские философы, есть частица Вселенной.