ТОЧКА ОТСЧЕТА

Эта история началась не вчера, а четверть века назад, когда Сергей Павлович Королев прочитал рукопись тогда мало кому известного спецкора «Комсомолки» Ярослава Голованова о космических инженерах. Книга была чистой воды беллетристика, наверное, первая из длинной череды появившихся вслед за ней, и, конечно же, представляла огромный интерес для создателя космических аппаратов. Вот тогда-то Главный как бы невзначай сказал автору: «Вам надо самому слетать. Напишите-ка мне заявление». Голованов изумился: «Что вы, Сергей Павлович! Там у вашего корыта такая давка». Королев фамильярности не принял, стал серее бегущих за окном облаков, но сдержался, не выгнал за дверь, только тон стал порезче: «Это не ваше дело. Скоро у нас будут летать одновременно по нескольку аппаратов и в каждом не менее двух человек. Делайте то, что вам говорят». Так на заявлении Ярослава Голованова, хранящемся в его архиве и поныне, появилась историческая резолюция: «Товарищу Анохину. Прошу допустить к подготовке. Королев».

В Институте медико-биологических проблем Минздрава СССР, куда прибыл кандидат в космонавты, его встретили... корреспондент Всесоюзного радио Юрий Летунов и журналист из «Красной звезды» Михаил Ребров, которые по своим каналам тоже добились права лечь на специальное медицинское обследование. В этот миг всем троим стало ясно, что Главный конструктор настроен решительно, а раз так, то полет обязательно состоится.

Была осень 1965 года и до решения о полете в космос первого советского журналиста оставалось всего ...26 лет.

Неожиданная смерть Сергея Павловича поставила под сомнение все утвержденные планы, а гибель при приземлении «Союза-1» Владимира Комарова окончательно перечеркнула их. В истории советской космонавтики наступило черное четырехлетие, в котором было все — от проваленной Лунной программы до гибели трех космонавтов, стартовавших на «Союзе-11».

Вот что такое через тернии — к звездам. Где уж тут думать, о пассажирском полете.

Но, как известно, время лечит даже самые сильные раны — на смену неудачам пришли долгожданные победы. И вновь в высокие инстанции полетели журналистские письма: «Просим допустить к подготовке...»

Письма летели, оседая, как пожелтевшие листья, на полках огромных архивов. Впрочем, почему как? Они действительно желтели со временем, и только ответы по-прежнему не приходили.

А в это время по ту сторону океана была подготовлена и опубликована национальная программа с участием в полете на корабле «Спейс Шаттл» американского учителя, писателя и журналиста. Почти ночь заседал в овальном кабинете Белого дома Президентский совет Рональда Рейгана. Решили: лететь учителю. Так была предрешена судьба Шарон Кристы Маколифф, готовившейся провести с орбиты несколько уроков географии и трагически погибшей на «Челенджере».

И вновь Ярослав Голованов, вырезав из американского космического вестника заметку о готовящейся экспедиции гуманитария, шлет письмо секретарю ЦК КПСС Михаилу Васильевичу Зимянину, бывшему редактору «Правды»: «Вы журналист, вы меня поймете!» И, действительно, понимает, запрашивает Центр подготовки космонавтов, получает согласие. Но, как говорят, воспротивилась «фирма», то самое некогда королевское КБ, у создателя которого и родилась идея о репортерской командировке.

Круг замкнулся.

И вдруг, как гром среди ясного неба, сообщение ТАСС о заключении Главкосмосом контракта с телевизионной компанией Ти-би-эс об отправке на орбиту японского журналиста.

Конфликт достиг апогея.

Посыпались вопросы представителей средств массовой информации. Не задержались на сей раз и ответы авторитетных ведомств. Перестройка все же на дворе, раз требуете правду-матку, то и получайте ее — простую и понятную, со всеми вытекающими последствиями и формулировками: «Мы на хозрасчет перешли, а от журналистского вашего приоритета богаче не станем. И вообще приоритет считаем в данном случае понятием надуманным»…

Честно сказать, мы опешили, а очнувшись, закричали: «Одумайтесь, соотечественники! Ведь так же все продадим — вслед за престижем совесть, честь. Поймите, миллионы, которые дает вам Страна восходящего солнца, ничто по сравнению с теми прибылями, которые она получит от полета. Посчитайте, сколько отвалит нам Америка, за то, что мы будем утолять космическую жажду пепси-колой или писать авторучкой «паркер». А сколько можно заработать на тех же японцах, рекламируя на орбите их камеру «Ветасам» или фотоаппарат «Nicon».

Не вняли голосу разума. Не потрудились заглянуть в будущее. Да и зачем? Ведь уже сегодня прольется на плантации Главкосмоса зеленый долларовый дождь, которым будет сыпать с орбиты японец. А за него мыло, например, купить у немцев можно или у канадцев зерно, да, да, то самое, что миллионами тонн гниет у нас под всегда не готовыми к приему элеваторами.

Потом в аполитичности нас обвинили, забыли мы, дескать, о дружбе между народами и взаимовыгодном сотрудничестве.

Чепуха! Как раз об этом мы помним и отнюдь не против, чтобы японский коллега вел в невесомости свои репортажи. Мы будем рады его успехам, поздравим американского друга, протянем руку китайцу, англичанину, индусу. Пусть пишут, снимают фильмы, рекламируют промышленные новинки, но на своих, отечественных кораблях. А на нашем «Союзе» место первого космического летописца по праву принадлежит только нам.

Увы, журналистика — не спорт. В ней нет ни серебряных, ни бронзовых медалей. Здесь ценится только первый, ибо профессия предполагает сенсацию, первенство в сборе информации и донесении ее людям.

Быть вторым — значит, затеряться в огромном хоре голосов, на что настоящий публицист, с моей точки зрения, не имеет права.

Счастье, что они есть среди нас — подвижники журналисты. Такие, как Владимир Губарев, Андрей Тарасов, Борис Коновалов. Это они ринулись в бой за нашу профессиональную честь. Срочно была создана Космическая комиссия, объявлен первый в истории нашей страны открытый конкурс на право занять место в ракете. Позиции журналистов укрепил выступивший в «Правде» Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, который, отвечая на вопрос председателя комиссии Владимира Губарева о приоритете полета представителя советских органов массовой информации, твердо заявил: «Этот вопрос уже решен. Первым в космосе будет советский журналист. И полетит он раньше японского».

Это вновь был осенний день 25 октября, но на сей раз уже не 1965, а 1989 года.

Но то ли не знал Генеральный, что два японских кандидата уже месяц тренируются в Звездном, в то время как советские еще даже медицинский отбор не начинали, то ли верил в силу своего слова. Так или иначе, обещание оказалось невыполненным, а вместе с ним утеряна еще одна уникальная возможность хоть в чем-то быть первым, получив при этом кругленькую сумму в несколько сот миллионов долларов.

Однако все это обнаружится много позже, холодной, леденящей душу зимой, а конкурс, как вы помните, начнет свою жизнь 5 апреля 1989 года, когда в газете «Правда» появится следующее объявление.

ЗОВЕМ В ПОЛЕТ

По инициативе работников средств массовой информации создана Космическая комиссия Союза журналистов СССР.

В ее составе — редакторы отделов науки газет «Известия», «Комсомольская правда», «Красная звезда», Центрального телевидения и Всесоюзного радио, ведущие журналисты, освещающие проблемы космонавтики. Председатель комиссии — редактор «Правды» по отделу науки Владимир Губарев. Цель комиссии — предложить кандидатуры журналистов для подготовки к космическому полету.

В связи с этим объявляется творческий конкурс среди членов Союза журналистов СССР, работников прессы, радио и телевидения, а также студентов факультетов журналистики. Для участия в конкурсе необходимо направить в одну из центральных газет (в отдел науки с пометкой «На космический конкурс») материал-заявление, где в любом журналистском жанре изложить свои взгляды на развитие космонавтики и научно-технического прогресса, ведение этой темы в печати и в эфире, обозначить цель и намерения в случае возможного полета. Надо сообщить также краткие данные о себе — место работы, возраст, образование, стаж, специализацию, увлечения и т. д. Достойные по уровню материалы будут опубликованы.

Срок представления материалов на конкурс — до 15 мая 1989 года (по штампу на конверте).

Ждем ваших писем.

Космическая комиссия Союза журналистов СССР.

Так решилась моя судьба. И 13 мая, переждав, как я считал, основной поток писем, который не мог не хлынуть в «Правду» со всех кондов страны, я отправил на конкурс свою работу. Шел 39-й день космической одиссеи.

Далее…