и к будущим неудачам, и к радостям, и к огорчениям.
Ольга КОЖУХОВА
СТЕПНЫЕ ТЮЛЬПАНЫ
Вспоминаю брата высоким мальчишкой с россыпью коричневых веснушек на носу, открытым взглядом больших зеленых глаз и часто с книжкой. Читал Виктор запоем. И если усаживался за книгу, то никакой силой, казалось, нельзя было оторвать его от этого занятия. Даже напоминания мамы, что не вредно бы и погулять на улице, на брата не действовали.
Разве что закадычный тезка Витя Самохвалов из соседнего двора соблазнит предложением гонять голубей.
Как сейчас помню его круглое, с ямочкой на подбородке, задорно сияющее лицо и загорелые руки, бережно прижимающие к груди голубя. Слышу его звонкое:
— Здрасьте! — И немного просительное: — Вить, ну пойдем! Ты опять читаешь…
— Иду, иду! — Витя нехотя отрывается от книги. Мальчики убегают. Через минуту веселый ребячий смех и свист раздаются уже во дворе Самохваловых. Пользуясь отсутствием брата, я взбираюсь на табурет и заглядываю в раскрытую книгу, на левой странице изображен аккуратно подстриженный мальчик в расстегнутой гусарской курточке. Раскрытая книга с портретом юного Лермонтова навсегда запечатлелась в моей памяти…
Виктор с детства полюбил поэзию Лермонтова, и с годами любовь эта окрепла. Слова поэта:
Моя душа, я помню, с детских лет Чудесного искала, — всецело можно отнести и к брату. Правда, это «чудесное» он пока искал в книгах, прежде всего в любимых книгах о летчиках. Повесть о Валерии Чкалове он перечитывал несколько раз. Увлекался и научно-фантастической литературой, рассказами об открытии новых земель, приключениях и подвигах смелых землепроходцев. На видном месте в его библиотечке стояли книги Жюля Верна «Таинственный остров», «80 тысяч километров под водой», «Дети капитана Гранта», «Из пушки на Луну».
Волшебница книга открыла любознательному детскому уму тайны далеких миров. Постепенно фантастика развила воображение Вити, зажгла в нем яркую мечту исследовать землю. Эта беспокойная мечта впоследствии сыграла большую роль в его жизни.
«Знание начинается с любознательности, — верно отметил в книге «Космические мосты» Владимир Губарев. — Без нее жизнь человека немыслима. Когда Христофор Колумб снаряжал свои корабли, его манили не только богатства Индии, но и стремление проложить путь через неведомые океанские просторы. Первопроходцев зовет неизведанное, и они уходят в него, чтобы подарить людям знания.
Знание благодарно. Проходит время, и теория, казалось бы, такая далекая от воплощения, становится необходимой в повседневности…»
Я уверена, истоки подвига начинаются в детстве. Интересы и увлечения брата были такими же, как и у его сверстников, но было у него что-то свое, и хотя трудно выделить его из среды окружающих ребят, все находило горячий отклик в его чутком сердце и ищущем уме, поэтому увлечение книгами не «засушило» характера брата. Он по-прежнему оставался очень общительным и подвижным, каждый день убегал с друзьями на Илек купаться и ловить раков.
Доставали их из нор в камнях у водокачки. А иногда, дождавшись ночи, ребята разводили на берегу у самой воды костер и затихали. Раки выползали из воды на свет, и ребята живо собирали их в ведра. За один поход Витя и его дяди: Коля, Володя и Шурик Кольцовы, которые были ненамного старше его, приносили ведро пучеглазых бурых раков. В голодные военные годы это было хорошим подспорьем для семьи. Бабушка варила раков в котле, вмазанном в низкую плиту в сенцах.
Дедушка наш, Сергей Абрамович Кольцов, работал конюхом при Госбанке. Витя помогал ему ухаживать за лошадьми, вместе с товарищами купал их в Илеке. В награду дедушка разрешал ребятам покататься верхом. Подсадит дед внука в седло, ударит сзади коня кнутом: «Держись!» — и только рубашка на спине надувается пузырем да пыль поднимается из-под быстрых кованых копыт. Летят ребята во весь опор, обгоняя друг друга. А Шурик на всем скаку, словно цирковой наездник, встает во весь рост, да так и влетает на свою улицу. Выбежавшие мальчишки с восхищением и завистью провожают его взглядами.
Как только наступала весна с ее первыми цветами, золотистыми сережками верб у реки, ребята в воскресное утро уходили в степь за тюльпанами. Дорога уводила их все дальше от поселка.
— А помните, во-он на том холме мы прошлой весной нашли орлиное гнездо? Пойдемте туда! — предлагает старший среди всех Николай.
— Бежим, ребята! Кто быстрее? — выкрикивает Витя Самохвалов и первым срывается с места.
А Витя незаметно для себя отстает от ребят. Простор степи удивляет его своей бескрайностью, наполняет душу волнующей гордостью. Хорошо весной в степи! Свежий ветерок доносит запахи то горькой полыни, то розового вьюнка, то неприметного чабреца, то каких-то других душистых трав. Степь живет своей неприметной с первого взгляда жизнью. И невольно задумаешься, слушая, как от легкого дуновения ветерка звенят колокольчики кукушкиных слез. И рождаются мечты, необыкновенные и захватывающие дух, как бескрайний простор степей и высокое небо над головой.
Потом, позже, уже взрослым, вдали от родных просторов, в один из свободных от тренировок дней, раскроет Виктор книгу и на первой странице прочтет: «Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствием. Но для этой борьбы ему нужны орудия. Нужен рубанок или плуг. Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет — орудие, которое прокладывает воздушные пути, — приобщает человека к вечным вопросам».
Прочтет и удивится он общности своих мыслей с мыслями автора этих строк, летчика, писателя-романтика, француза Антуана де Сент-Экзюпери.
И вспомнит и степь, и курганы, и свои мальчишеские мечты. Но это будет потом…
— Вот это яма! — удивляется Витя Самохвалов и мигом спускается на дно заросшей травой воронки, которая разместилась на самой вершине холма. — Наверное, здесь несколько лет назад брали глину для мазки изб.
— Эх ты! Это же курган! — необидно возражает Виктор и, видя, что ребятам этого мало, поясняет: — Когда-то давно, две-три тысячи лет назад, в наших степях кочевали племена скотоводов… Они часто воевали между собой из-за пастбищ. Погибших воинов или своих вождей он хоронили в могилах, а над ними насыпали курганы. А этот могильник был, видно, разграблен в средние века искателями золота. Вот поэтому и появилась здесь воронка… Рассказал нам об этом один археолог. Он приходил к нам в школу. В степях нашей области кочевые племена оставили много таких памятников старины. А еще он сказал, что курганы эти надо сохранять, что они единственные свидетели древней культуры и нужны ученым, так как письменности в те времена не было.
— Ну раз ты все знаешь, скажи, как назывались те племена?
Его голубые, всегда озорные, как у бесенка, глаза смотрели сейчас необычно серьезно.
— Точно не помню — кажется, савроматы…
— Я вообще-то слыхал о древних племенах, — сказал Николай. — Под Хлебодаровкой есть большие курганы. Трактористы, когда пахали поле, распахали и один из курганов. Вместе с землей на поверхности оказались позеленевшие бронзовые наконечники стрел. Говорят, жители в курганах находят даже золотые украшения и какие-то каменные столики на трех ножках.
— Столики эти не простые, а жертвенные, — пояснил Витя. — На них около покойника укладывали красные камешки, как символ огня. Древние считали огонь священным и поклонялись ему.
И тут ребята, словно впервые увидели цепь округлых холмиков, подковой окружавших курган, на котором они стояли.
— Здесь, наверное, их вождь захоронен, — высказал предположение Шурик, — а под теми холмиками — простые кочевники.
— Может быть, — согласился Витя. — Вождя всегда хоронили вместе с его боевыми конями и прислугой… И курган на этом месте насыпали выше.
Теперь ребята уже с какой-то почтительной робостью смотрели себе под ноги. Их брала оторопь от одной мысли, что курганы эти простояли не одну тысячу лет, и они поспешили сойти вниз.
А внизу волновался ковер из ярко-красных тюльпанов. Вскоре у каждого в руках был большой букет цветов. Свой букет Витя подарил маме.
Тюльпаны навсегда остались любимыми цветами Виктора. Они напоминали ему солнечное детство, бескрайние степи Казахстана, хранящие в своих просторах множество интересных тайн.
