Мы должны спуститься с небес на
Землю Главный конструктор космической техники академик Василий Мишин считает, что Россия не умеет лидировать в науке и технике
Советской космонавтикой руководили последовательно сменявшие друг друга на посту главного конструктора академики Сергей Павлович Королев, Василий Павлович Мишин и Валентин Петрович Глушко. Каждое из этих имен - легенда. С одним из них, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий академиком Василием Мишиным - наша сегодняшняя беседа.
В 84 года он бодр, полон идей, по-прежнему доброжелателен и улыбчив: здоровый русский мужик ростом под 185 см и с совершенно независимым мышлением, отточенным десятилетиями работы в космонавтике. На этот раз разговор наш начался с обсуждения новой его идеи о вертикальном взлете и посадке тяжелых самолетов. Но я постепенно сворачиваю - на космонавтику.
- ВАСИЛИЙ ПАВЛОВИЧ, вы с 1946 года работали с Королевым и хорошо его знали. Какое впечатление он на вас производил?
- Он был функционально встроен в космонавтику, как двигатель в ракету, и настолько соответствовал существовавшей тогда социально-политической системе, что мог... противостоять ей. Впрочем, в двух словах про таких людей, как он, сказать невозможно.
- Весь первый отряд космонавтов состоял из летчиков, почти не имевших летного опыта. Высшее образование было только у Владимира Комарова, а в боевых действиях участвовал лишь Герой Советского Союза Георгий Береговой. А у американцев, кстати, все астронавты заканчивали высшие учебные заведения, причем большинство из них - по два, их летное время только на реактивных самолетах составляло не менее 2000 часов. Все они получили боевой опыт во Второй мировой войне или на войне в Корее. Первый их астронавт Джон Гленн даже сбил в Корее два наших МИГа и стал еще до полета в космос национальным героем Америки.
Еще одно любопытное наблюдение. Все наши космонавты становились генералами, даже если они, как Валентина Терешкова, были сугубо штатскими людьми; а в США они уходили в отставку нередко в чине майора или даже капитана. Почему такое резкое отличие?
- Генеральские звания наши получали потому, что отечественным идеологам нужно было подчеркнуть заботу партии о советских героях. На их примерах советских людей убеждали, что в жизни всегда есть место подвигу, который и есть ее цель. У нас и поныне не жизнь, а сплошной подвиг. Что же касается образования, то отличия здесь диктовались чисто техническими причинами. Наша ракета-носитель "Восток" была мощнее американской и позволяла выводить в космос корабль полностью в автоматическом режиме. Управлять им вручную не рекомендовалось. А американцы вынуждены были довольствоваться ручным управлением, что, конечно же, требовало и больших интеллектуальных потенций, и умения, и хладнокровия. Астронавт Карпентер, например, допустил небольшой сбой в работе (газеты писали, что он запаниковал при спуске) и отклонился от расчетного места приводнения на 400 километров. Едва его в океане отыскали, о его потере успели даже сообщить по радио. Цена личных качеств у них равнялась цене жизни.
- Вы вместе с Сергеем Павловичем Королевым стали фактически основоположником пилотируемой космонавтики. Изменилось ли у вас к ней отношение за истекшие годы?
- Историю переделать нельзя, но переосмыслить можно. Если бы я тогда знал то, что сейчас, может быть, все было бы и по-другому. Освоение космоса было неизбежным этапом развития человечества. Нужно было туда слетать, чтобы понять, что там делать, даже если делать там было нечего. В изучение этого фундаментального вопроса мы внесли решающий вклад.
Космонавтика, однако, была умелой, но не разумной. Мы летали в космос преимущественно ради рекордов, показухи, сомнительных идеологических задач. Нужно было с самого начала больше и решительнее ориентировать пилотируемую космонавтику на решение научных, военных и хозяйственных проблем, причем ограничив последние теми, которые нельзя было решить с помощью автоматов. В первую очередь - это отладка технологических процессов и ремонт вышедших из строя спутников.
- Когда после ухода из жизни Королева вы были назначены главным конструктором, на ваши плечи легла большая ответственность за те дела, которые были начаты еще при Сергее Павловиче. Как вы считаете, последовавшие затем неудачи в развитии нашей космонавтики были следствием ошибок Королева или ваших?
- И его, и моих, и наших начальников, и подчиненных.
Начнем с того, что у СССР, завоевавшего значительное количество всевозможных приоритетов в космосе, не было никакой необходимости вступать с американцами в соревнование за честь высадки первого человека на Луну. Нужно было от него отказаться, а средства направить на решение других задач. Однако соответствующее постановление о таком полете все-таки было принято, хотя оно запоздало по времени и не было обеспечено необходимыми средствами. Далее. Следует прямо сказать, что мы не сумели тогда создать нашу сверхмощную лунную ракету "Н-1", поскольку успех работ поставили в зависимость от разработки устройства, предназначенного для отключения аварийных двигателей. А оно их отключало только тогда, когда уже горели соседние. Такое устройство было разработано, но поздно. Наша лунная программа была уже свернута, а оставшиеся неиспользованными ракеты были уничтожены.
- Говорят, что американцы предложили нам место на корабле "Аполлон", с тем чтобы и наш космонавт побывал на Луне. Но Никита Хрущев отказался от такого сотрудничества...
- Видимо, Никита Сергеевич посчитал это предложение унизительным для СССР, хотя сам долго не отдавал распоряжения о подготовке нашей лунной экспедиции. В то время все, что делалось в космосе, рассматривалось через призму идеологии.
- Неудача с нашей лунной программой сопровождалась и трагическим исходом полета Георгия Добровольского, Виктора Пацаева, Владимира Волкова, а также гибелью Владимира Комарова. Некоторые сейчас говорят, что если бы был жив Королев, то этого бы не случилось.
- Гибель космонавтов так же, как и астронавтов американского "Челенджера", была предопределена логикой развития космонавтики. Аварии и катастрофы указывают на невидимые и неочевидные недостатки в методологии отработки технических объектов, в подготовке космонавтов. Дело вовсе не в том, что не вовремя сработал какой-то клапан или оказался зажат парашют, а в том, что методология работ не предусматривала и не могла тогда предусмотреть меры по отысканию и предотвращению всех возможных неисправностей. Кому, например, могла прийти в голову мысль, что брошенные астронавтом на пол кабины "Аполлона" плоскогубцы замкнут электрические провода и вызовут пожар, из-за которого погибнут три человека. Выводы из этой и других трагедий навечно войдут в методологические основания проектно-конструкторских работ. Опыт в технике нередко достается тяжелой ценой. Вспомним, сколько погибло летчиков-испытателей… К сожалению, понимание этого не снимает с меня груз ответственности. У нас руководство коллективное, а ответственность - персональная.
- Когда в мае 1974 года, с подачи тогдашнего секретаря ЦК КПСС Дмитрия Устинова, Политбюро освободило вас от должности главного конструктора, что вы почувствовали?
- Конец жизни. У меня отняли то, чем и для чего я жил. Не скрою, хотел даже расстаться с жизнью… Хорошо, что не сделал этого, и теперь, с позиции полученного опыта, никому не советую. Мало ли что бывает в жизни…
- Ваше мнение о международном сотрудничестве в космосе?
- Все хорошо, что сближает народы, и регрессивно то, что их разъединяет. Но это не означает, что мы должны со всеми сотрудничать на альтруистской основе. Сотрудничество не самоцель, не политическая акция - это, если угодно, - взаимовыгодный бизнес. Напомню итоги программы "Союз-Аполлон". Американцы использовали для нее технические объекты, оставшиеся лишними от лунных экспедиций, а мы должны были раскошелиться и создать внеплановый корабль "Союз" с новым стыковочным узлом. После этой технологической акции наши отношения с американцами испортились, все работы по совместному освоению космоса были свернуты, а затраты оказались напрасными.
- При таком опыте как же вы относитесь к программе работ на Международной космической станции?
- Вот так и отношусь. Ожидаю повторения истории, но на более высоком уровне. С моей точки зрения, участие в ее строительстве - большая ошибка России. Станция полностью контролируется американцами, без спроса у них мы не сможем даже прилететь туда. Пока МКС строилась, пока американцы использовали наши знания и технологии, они предоставили нам щадящие условия. Но бесплатное сало, как известно, бывает только в мышеловке, в которую мы уже, видимо, попали и которая теперь в любой момент может захлопнуться. Американцы уже сейчас разместили на МКС антенны, предназначенные для экспериментов по созданию их новой системы противоракетной обороны. Может быть, они частично и за наши средства построили станцию для размещения на ней и самого источника энергии для их системы ПРО?
Мы не выполняем некоторых наших обязательств по ассигнованиям, а американцы этим пользуются и сокращают наше присутствие на станции. Еще немного - и нас на нее и пускать не будут.
Все опасались нештатного спуска на Землю 140-тонного "Мира". А что будет, когда будут топить 400-тонную МКС? Да и вообще, зачем нужна такая станция? Ее стоимость достигает 90 миллиардов долларов. Но это средства, истраченные впустую. Отдача не будет адекватной.
Давайте будем действовать в строго рациональных рамках, обозначенных известными научными основаниями. И давайте больше думать о проблемах Земли и простых россиян, налоги которых заслуживают лучшего применения, чем бездумный запуск их в космос.
У меня складывается такое впечатление, что мы вообще не умеем лидировать в науке и технике. Стоит только нам потерять ориентиры на впереди идущего, как начинаем делать ошибки: то возьмемся за лунную программу, то за никому не нужную систему "Энергия-Буран", то начинаем рваться на Марс и устанавливаем рекорды по длительности полета на "Мире", то помогаем американцам строить МКС... Не удается как-то разумно выбрать путь развития. Впрочем, и у американцев дело обстоит не намного лучше. Это большое искусство - отыскать среди возможных оптимальный путь развития, а этому, к сожалению, в учебных заведениях не учат.